Быль про то, как ворону обманули
Евгений Петрович Горинов
Впрочем, обманывать ворону в тот раз никто и не собирался. Сама обманулась. Однако начну по порядку.
Случилось это в конце мая 197…года. В те годы моим излюбленным местом фотоохоты было Привуоксинское охотхозяйство на Карельском перешейке. Места там хороши тем, что на больших просторах зарастающих озер обитает немалое количество водоплавающей и болотной дичи. Есть что поснимать. А ещё там есть охотничий заказник, благодаря чему весеннюю охоту в том охотхозяйстве, обычно не открывали, да и рыбалку разрешали только в конце июня, когда нерест заканчивался. Стало быть, охотбаза почти всю весну пустовала, и можно было, не опасаясь за сохранность, сооружать и оставлять укрытия на много дней. Так я и делал, чтобы «местные жители» к ним привыкали и не боялись.
По порядку, видимо, всё же не получится. Требуется отступление.
Про сообразительность ворон, конечно, многие наслышаны. Есть на эту тему и легенды, есть и достоверные сведения о наблюдениях. С давних пор, например, известно, что ворона безошибочно отличает охотника с ружьём от мужика с палкой. Охотника она не подпускает и на ружейный выстрел. А человека с палкой, вроде бы и не боится.
Многим, наверное, приходилось видеть, как ворона, будучи не в силах справиться с засохшим куском хлеба, несет его к луже и размачивает, чтобы легче было его расклевать. Голубь, например, до этого не додумается. Впрочем, этот пример к теме моего повествования прямого отношения, можно сказать, и не имеет. А вот то, что вороны умеют считать, это уже как раз «в тему». Есть тому и подтверждения. Где-то я прочитал такую вот историю.
Заметили люди, что в сарай, в котором ворона постоянно кормилась пищевыми отходами, она никогда не залетала, если туда заходил человек. Не залетала, как бы долго он там ни находился. А когда человек уходил, ворона уже была тут как тут. Если в сарай заходили два человека, а выходил один, ворона тоже не прилетала. Провели эксперимент. Заходили три человека, выходили два — ворона не прилетала. Входили четыре, выходили три — результат тот же. Ошиблась ворона только после того, как вошли в сарай семь человек, а вышли шесть.
Так что сфотографировать ворону из укрытия очень даже не просто. Впрочем, и многие другие птицы неохотно подлетают к укрытию, если увидят, что кто-то подошёл к нему и не ушёл, а спрятался. Совсем другое дело, если у фотоохотника есть помощник. Подошли к укрытию вдвоём, один спрятался, а другой, дождавшись, пока первый хорошо устроится, ушёл. Птица, видимо, считает так: что пришло, то и ушло. Значит, бояться уже нечего.
Вот теперь можно вернуться к тому, с чего я и начал своё повествование.
Захотелось мне в том сезоне сфотографировать лысуху на гнезде. И не просто, как она сидит (такие снимки у меня уже были), а поймать какие-нибудь интересные моменты общения наседки с только что вылупившимися птенцами. Задача не простая, потому что у лысухи, хоть и не одновременно все птенцы выходят на белый свет, но уж когда выйдут, то больше дня в гнезде не остаются. Уходят с матерью в тростники. Там безопаснее и корма достаточно.
Укрытие у меня, естественно, было поставлено заранее. Приехал я в тот раз на охотбазу не один, а вместе со своим 13-летним сыном. Он и стал моим главным помощником. На другой день с восходом солнца отправились мы на плоскодонном челне к месту съёмки. Подплывая к укрытию, увидели, как лысуха тихо соскользнула с гнезда и спряталась в зарослях. За нею поспешили и недавно вылупившиеся птенцы. А в гнезде еще осталось несколько даже не треснувших яиц. Это та самая ситуация, на которую я и рассчитывал. Посижу, думаю, дождусь возвращения лысухи с птенцами и буду снимать.
Перебрался я в укрытие, перегрузили мы аппаратуру и провизию… И тут вдруг оказалось, что сидеть-то мне не на чем. Забыли…
Однако надо сделать ещё одно отступление.
Охотясь на водоёмах, я никогда не делал настилов и не строил укрытий над водой. Это и трудоёмко, и материалов надо много, а главное — высокое сооружение уж очень неуместно выглядело бы над озером и отпугивало всё живое на десятки и сотни метров. Я поступал иначе.
Моё укрытие представляло собой колпак диаметром чуть больше метра и высотой сантиметров 70-80. Каркас для лучшей транспортабельности был складным, изготовленным из алюминиевых трубок и обтянутым материей неопределённого цвета. Этот колпак устанавливался на кольях, воткнутых в дно так, чтобы края его доставали до воды. Иногда я «украшал» его ещё и элементами окружающей растительности.
Перед тем, как приступить к съёмке, я облачался в гидрокостюм, надев предварительно ватник, ватные брюки и две-три пары шерстяных носков, спускался в воду и забирался под колпак. В такой экипировке можно было несколько часов находиться по грудь в далеко не тёплой майской воде. Но долго стоять в одной позе на илистом дне мелководья тяжеловато, а иногда и просто невозможно. Начинает «засасывать». Нужна третья опора (для «пятой точки»). В качестве таковой я обычно использовал толстый кол с приколоченным сверху куском доски. Кол в нужном месте втыкался на нужную глубину в дно и служил неплохим сидением. Во всяком случае, он давал возможность переменить позу, разгрузить позвоночник и дать отдохнуть ногам.
Вот это-то устройство мы и забыли на пирсе, где оно сушилось с прошлого приезда.
Договорились так: помощник мой отправляется за сиденьем, а я сижу (вернее, стою) в укрытии и жду. Жду, наблюдаю. Вокруг покой и тишина. Только гомон чаек доносится с ближайшей чаячьей колонии. Вижу, как два птенца лысухи выбрались из зарослей и стали карабкаться на гнездо. Уселись, начали сушить пёрышки… И вдруг совсем рядом раздался отчаянный крик лысухи. Птенцы мигом бросились в воду и спрятались в траве. Что-то случилось. Появилась какая-то опасность.
А случилось то, что прилетела ворона и уселась на столб, обозначающий границу заказника. Столб этот стоял как раз напротив лысухиного гнезда и моего укрытия. Внешний вид столба свидетельствовал о том, что пользовалась им ворона в качестве наблюдательного пункта, наверное, уже не первый год. Вот и теперь ворона стала осматриваться, чиститься, прихорашиваться. Не тратя время попусту, сделал несколько кадров. На всякий случай.
И вдруг ворона совалась со своего насиженного места и в стиле пикирующего бомбардировщика бросилась к гнезду лысухи. Но, не долетев до него метра два-три, поднялась вверх, развернулась и снова уселась на столб. Это была провокация. Так поступают многие осторожные птицы, желая, видимо, проверить, действительно ли существует опасность или она миновала. Сразу стало ясно, что ворона намерена поживиться оставшимися в гнезде яйцами.
Волнение мною овладело невероятное, но ни малейшим движением я старался теперь не выказать своего присутствия. Ворону это, однако, не убедило. Посидев немного, она снова и снова стала пикировать над гнездом и над моим укрытием. Пролетала надо мной так низко, что обшивка моего колпака трепетала от ветра, создаваемого вороньими крыльями. Я был неподвижен. А ворона, наверное, была уверена, что я здесь, и садиться недалеко от меня, опасно.
Прошло больше часа, пока, наконец, мой помощник вернулся. Ворона, конечно, отлетела куда-то, но продолжала, скорее всего, следить за развитием событий. Я взял сидение, заменил объектив на менее «дальнобойный», устроился поудобнее и приготовился ждать. Долго и терпеливо. А сын поплыл к ближайшим тростникам досыпать. Встали-то мы, когда ещё и трёх не было.
Ждать мне, однако, пришлось не долго. Как только чёлн скрылся в тростниках и, видимо, перестал представлять для вороны опасность, она сразу же вернулась на свой столб. Осмотрелась, оценила обстановку и, наверное, решила, что теперь-то уж точно никакой опасности нет. Кто приплыл, тот и уплыл. И никого здесь больше нет. Вот тут-то ворона и просчиталась.
Разбойница слетела со столба прямо на гнездо и принялась за своё чёрное дело.
Наблюдать за действиями вороны было и любопытно, и интересно с познавательной точки зрения. Ворона, например, не разбила и не раздавила на гнезде ни одного яйца. Все яйца она уносила куда-то целыми. Уносила, наверное, в своё гнездо на корм птенцам. Видно было, что схватить яйцо вороне удавалось далеко не сразу. Ворона его несколько раз переворачивала, чтобы удобнее было захватить. Но клюв её раскрывался не так широко, как надо, чтобы взять яйцо. Вороне приходилось, как бы надевать клюв на яйцо, делая при этом несколько судорожных движений и прилагая немало усилий.
Вот бы всё это зафиксировать с помощью кинокамеры! Но у меня тогда было только фоторужьё. И только черно-белая фотоплёнка.
Съёмка продолжалась не долго. Улетев с одним яйцом, ворона очень скоро прилетала за другим. Мне даже показалось, что ворона орудовала не одна, однако две птицы одновременно в поле моего зрения не попадали.
Закончилось всё тем, что, утащив последнее яйцо, ворона прилетела снова и клювом разворошила всё гнездо так, что на месте гнезда остался только холмик мусора. Когда ворона улетела, стало ясно, что ждать больше нечего. Лысуха с оставшимися в живых птенцами на это место уже никогда не вернётся. И вороне тоже здесь делать больше нечего. Пришлось подавать помощнику сигнал, что пора эвакуироваться.
Вот так мы обманули ворону. Хотя делать этого и не собирались.
В заключение ещё одно отступление. Вместо эпилога.
К описанному событию можно относиться по-разному.
Можно объявить фотоохотника прямым виновником разорения гнезда лысухи. Можно перейти к обобщениям и объявить всех фотоохотников губителями живой природы. И это притом, что фотоохота считается бескровной охотой!
Уже не в первый раз, возвращаясь к размышлениям о случившемся, я пришёл к таким выводам. Да, я действительно помог вороне найти это конкретное гнездо лысухи. А если бы не помог? Птенцы этой вороны погибли бы с голоду? Ничего подобного!
Вороны, гнездящиеся в охотничьих хозяйствах, в заказниках, в заповедниках только тем и промышляют, что разоряют птичьи гнезда да истребляют выводки молодняка. Особенно в период выкармливания своего потомства. А потому, так ли уж важно, чьё гнездо разорила в тот день та ворона.
Следовало бы, наверное, предотвратить разорение гнезда. Но как? Прогнать ворону? Но она сразу же вернётся, как только появится возможность. Единственный выход — это уничтожить разбойницу. Но если бы даже было у меня настоящее ружьё, стрелять всё равно было нельзя. Перепугал бы я не только ту лысуху, которая пряталась где-то вблизи своего гнезда, но и десятки других птиц. И тогда бы уж разорённых гнёзд стало намного больше.
Так что я правильно сделал, что тихо сидел и фотографировал.
И последнее. Для интересующихся техникой.
Фоторужьё самодельное с объективом: «Apo-Tessar» 1:9 F=30cm
Фотопленка: «Фото-250»
25 Фев 2011 | Новости клуба | Новости наших коллег | Поделиться: |